Июнь 1940
Профессор Хеттлаге*, сотрудник генерального инспектора по строительству столицы рейха (далее в тексте ГИ), запрашивает адвоката Оскара Боде, не он ли представляет владельца виллы по адресу Берлин-Груневальд, Вильдпфад 20** и просит в ближайшие дни с ним связаться. Адвокат Боде сообщает, что он лишь представлял интересы прежнего арендатора виллы доктора Нагельшмидта, сейчас уже покинувшего Германию как и владелец виллы. Но живущая сейчас на вилле госпожа Желински (теща Нагельшмидта), вероятно, может помочь навести справки.
Парой дней позже профессор Хеттлаге обращается к адвокату Артуру Донигу, который согласно записям в берлинском кадастровом реестре представляет владелицу виллы Эльзу Кафку, урожд. Дониг, пребывающую сейчас за границей. Бургомистр округа Вильмерсдорф, в котором расположена вилла, отправляет тому же Донигу указание не предпринимать никаких шагов к продаже виллы. Через несколько дней ситуация проясняется: референт делает пометку «адвокат Дониг (еврей) находится за границей. Его дела ведет консультант Лебингер (тоже еврей)». Параллельно Хеттлаге дает распоряжение кадастровому управлению Берлина не регистрировать никаких сделок по вилле без предварительного уведомления: «Речь идет о еврейском домовладении, которое будет использовано в общественных целях».
* Хеттлаге Карл Мария (1902–1995) — юрист, штурмбаннфюрер СС, один из ближайших сподвижников Альберта Шпеера, занимавшего пост генерального инспектора по строительству столицы рейха, после назначения Шпеера министром вооружений возглавил отдел экономики и финансов этого министерства. После войны денацифицирован по 5 категории (невиновный). С 1958 года сотрудник министерства финансов ФРГ, статс-секретарь. В 1967 году награжден Большим крестом «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» со звездой и плечевой лентой.
** Улица в престижном берлинском районе, прямо на краю леса, в нескольких минутах ходьбы от озера. На ней располагались несколько дорогих вилл, в частности, вилла актрисы Цары Леандер (Вильдпфад 24).
Илл. 1 1948 г. Решение о денацификации Хеттлаге: «Политически приемлем!» (Landesarchiv NRW)
Июль 1940
Консультант Гюнтер Израэль Лебингер* в письме в управление ГИ сообщает, что маклер Гюнтер Израэль Рубенштейн имеет доверенность для представления интересов владелицы виллы. Рубенштейн уже написал Эльзе Кафке за океан письмо с предложением назвать сумму, за которую может быть продана вилла, и ожидает ответа в течение ближайших недель.
Получив это известие, профессор Хеттлаге сообщает Параскеве Березкиной**, что дело с приобретением виллы движется, но требуется подождать ответа от нынешней владелицы виллы.
* Согласно указанию о ношении имен от 18 августа 1938 г. евреи, носившие не еврейские имена (список прилагался) обязывались использовать второе имя Израэль (для мужчин) и Сара (для женщин). Согласно пятому распоряжению к закону о гражданстве рейха от 27 сентября 1938 года у допущенных на тот момент 1753 адвокатов-евреев этот допуск был отозван. Лишь 172 человека были допущены в качестве т. н. «консультантов» (Konsulent) для юридической консультации и представительства исключительно клиентов-евреев.
** Березкина Параскева Петровна (1898–1980) — художница, дочь петербургского военного врача Петра Кузьмича Березкина и балерины Прасковьи Парфентьевой. Ученица художника Альфреда Эберлинга В середине 20-х уехала в Германию, где вышла замуж. Была близка с семьей Германа Геринга, рисовала как его первую жену Карин (посмертно), так и вторую Эмми. Согласно послевоенным описям, во владении Геринга находились около десятка картин Березкиной (часть из которых она пыталась после войны вернуть себе как не подаренные рейхсмаршалу, а лишь одолженные ему). В 1938 году в Прусской академии искусств в Берлине под патронажем Геринга прошла выставка Березкиной; в сопутствующей статье в журнале «Искусство в Третьем рейхе» превозносился талант художницы, расцветший под отеческим оком рейхсмаршала-мецената.
Илл. 2 Бланк консультанта Лебингера с пояснением «Допущен только для юридической консультации и представительства евреев». Также указан регистрационный номер, введенный в июле 1938 года вместе с обязательными для всех евреев удостоверениями личности (J-Kennkarte). (Bundesarchiv)
Октябрь 1940
Маклер Рубенштейн сообщает Хеттлаге, что имеет доверенность на продажу виллы и с ведома владелицы готов уступить ее за 120 тысяч рейхсмарок, но просит от покупателей предпринять усилия по переводу соответствующей суммы в долларах за океан, что в условиях ведущейся войны без особого разрешения невозможно. Хеттлаге отвечает, что уточнит стоимость виллы в местном отделе ценообразования, но в целом согласен на покупку с одним небольшим но: подобные денежные переводы за границу в нынешних условиях невозможны, тем не менее он постарается выхлопотать соответствующее разрешение впоследствии. Покупателем виллы, со слов Хеттлаге, будет государство, представленное его ведомством, с правом последующей передачи владения физическим или юридическим лицам. Рубенштейн соглашается на новые условия.
Илл. 3 Довоенный вид виллы (журнал Life, 1950)
Декабрь 1940
Управление ГИ уполномачивает бывшего бургомистра Ханса Найкеса* купить виллу. Одновременно маклер Рубенштейн сообщает Хеттлаге, что заключение сделки затрудняется в связи с действиями некоего третьего ведомства. Приглашенный Рубенштейном для оформления сделки нотариус Георг Райхерт уточняет, что это ведомство именуется гестапо, и оно только что арестовало виллу, поэтому и должно теперь выступать в качестве продавца.
Рубенштейн посещает Найкеса и настаивает, что сделка по-прежнему может быть заключена, только с согласия гестапо. Принимая во внимание невозможность перечисления за границу всей стоимости виллы, он просит выяснить нельзя ли отправлять за океан хотя бы банковские проценты, которые набегут на 120 тысяч марок, пока они будут покоится в немецком банке в ожидании возвращения хозяйки.
Найкес отправляется в гестапо, где наложивший арест на виллу чиновник поясняет, что понятия не имел о переговорах между Кафкой, Рубенштейном и Хеттлаге. Тем не менее гестапо не имеет ничего против, если вилла будет продана, так как оно заинтересовано не в пыльной недвижимости, а в живых деньгах. Разумеется, владелице в Калифорнии не будет выплачено ничего: ни стоимость виллы, ни проценты с нее. Найкес обращается в гестапо с официальным письмом, в котором указывает, что покупка виллы производится по желанию рейхсмаршала Геринга и статс-секретаря Кернера**. Из виллы планируется сделать ателье для находящейся под покровительством обоих господ иностранной художницы госпожи Березкиной. Слово «иностранной» он по размышлении вычеркивает.
Узнав, что гестапо собирается забрать себе всю стоимость виллы, маклер Рубенштейн выступает с протестом, указывая, что не уполномочен своей клиенткой заключать договор на подобных условиях. Но на этот случай у Найкеса уже есть договоренность с гестапо, что оно проведет с Рубенштейном разъяснительную беседу и заставит последнего подписать договор.
* Найкес Ханс (1881–1954) — немецкий политик, бургомистр Саарбрюкена с 1921 по 1935 годы. Поддерживал присоединение Саара, находившегося после Первой мировой под управлением Лиги Наций, к рейху. Еще до присоединения присвоил Гитлеру звание почетного гражданина города. Несмотря на это был затем отправлен в отставку, переселился в Берлин, где возглавил юридический отдел управления ГИ. В числе его задач была реквизиция зданий и земли, находившихся во владении евреев. После войны выдал себя за жертву национал-социалистического режима. Одна из улиц Саарбрюкена до 2022 года носила его имя.
** Кернер Пауль (1893–1957) — немецкий политик, «правая рука» Германа Геринга, статс-секретарь управления по четырехлетнему плану, созданного в 1936 году для планирования и управления экономикой рейха. Участвовал в разработке экономической составляющей плана Барбаросса, в т.ч. в известном совещании 2 мая 1941 года, на котором обсуждались мероприятия по реквизиции продовольствия на оккупированных советских территориях, которые повлекут за собой смерть десятков миллионов человек (т. н. «план голода»). Приговорен в 1949 году к 15 годам заключения, освобожден в 1951-м по амнистии.
Илл. 4 Присвоение Гитлеру звание почетного гражданина Саарбрюкена. Найкес – первый справа. 1934 (Landesarchiv des Saarlandes)
Январь 1941
Нотариус Райхерт готовит проект договора купли-продажи между Рубенштейном и Найкесом, Хеттлаге пересылает его Параскеве Березкиной с просьбой перечислить 120 тысяч марок на счет ГИ, обещая, что она уже с 1 февраля вступит во владение виллой. В свою очередь гестапо указывает банковские реквизиты, на которые сумма должна быть перечислена далее. 29 января художница Березкина вносит (судя по документу, наличными) необходимую сумму.
В результате проверки отделом ценообразования стоимость виллы снижается до 115 тысяч марок. Маклер Рубенштейн собирается опротестовать это решение, но Хеттлаге его отговаривает. Также Хеттлаге настаивает, что деньги должны быть переведены на (фиктивный) счет владелицы виллы Кафки и лишь оттуда на счет гестапо. Продажу затягивает отсутствующий расчет налога на прирост стоимости недвижимости.
Илл. 5 Геринг с супругой на открытии выставки Параскевы Березкиной (на переднем плане с цветами). 1938 (germanartgallery.eu)
Май 1941
Найкес посещает виллу и знакомится со все еще живущей там госпожой Желински, владелицей магазина косметики. Словоохотливая госпожа Желински объясняет, что сама она чистая арийка, а вот зять ее, адвокат Нагельшмидт, который и снимал виллу, был мишлингом. Впрочем, теперь он в Германии лишен гражданства, а в Англии интернирован. Госпожа Желински готова съехать, но ей требуется новое жилье. Она-то сама согласна на простую трехкомнатную квартиру, но от Нагельшмидта осталось столько мебели, что нужна по меньшей мере восьмикомнатная. Кроме того вся эта мебель арестована гестапо и не может быть вывезена без их разрешения. Сама вилла, кстати, имеет 13 комнат.
Расчет налога на прирост стоимости недвижимости из Вильмерсдорфа, наконец, поступает маклеру Рубенштейну, но оказзвается, что так как в сделку теперь вовлечено гестапо, разрешение на продажу должно дать совершенно другое финансовое управление — Моабит-Вест, а там есть собственный отдел ценообразования, который собирается проверить стоимость виллы заново.
Август 1941
Статс-секретарь Кернер выказывает нетерпение и требует передать виллу, которая уже оплачена и куплена, художнице Березкиной хотя бы к 1 сентября. Хеттлаге просит коллег по ГИ проверить, нельзя ли срочно переселить госпожу Желински в одну из освободившихся «еврейских квартир» (т. е. квартир, владельцы которых покинули рейх или были из них принудительно выселены), и та действительно получает такую квартиру.
Рубенштейн сообщает Хеттлаге, что возникли юридические затруднения. Финансовое управление Моабит-Вест согласно закону может начать действовать лишь тогда, когда будет выполнено техническое условие: владелица недвижимости должна быть лишена немецкого гражданства. При этом по сведениям маклера Эльзу Кафку должны были лишить гражданства еще до отъезда в США, по закону 1933 года об отзыве гражданства у натурализованных евреев, но по каким-то причинам это не произошло. А если бы произошло, то гестапо вовсе не имело бы право на конфискацию имущества. А если гестапо выходит из дела, то и финансовое управление Моабит-Вест оказывается не при чем.
Илл. 6 Пауль Кернер (на переднем плане) рядом с Герингом, 1938 (Rheinisches Archiv für Künstlernachlässe)
Октябрь 1941
Вопреки опасениям Рубенштейна финансовое управление Моабит-Вест дает формальное разрешение на продажу виллы, после чего заинтересованные лица (Рубенштейн, Найкес и Березкина) встречаются, наконец, у нотариуса Райхерта, но только затем, чтобы обнаружить, что они не могут завершить сделку, потому что гестапо внесло в кадастровый реестр отметку, блокирующую любые операции с недвижимостью. Найкес обращается к Хеттлаге и Кернеру с просьбой урегулировать вопрос с гестапо. Гестапо также должно решить, хочет оно получить деньги на свой счет или на (фиктивный) счет госпожи Кафки, который затем будет тем же гестапо арестован.
Впрочем, в итоге в гестапо отправляется сам экс-бургомистр. Там ему повторяют все то, что уже выяснил Рубенштейн: гестапо накладывает предварительный арест на имущество еще ни лишенных гражданства евреев, а потом финансовое управление реквизирует это имущество официально. Если бы на момент отъезда в США госпожа Кафка была бы уже лишена гражданства, то гестапо бы вовсе не вмешивалось. Но: чиновник гестапо обещает, что вне зависимости от наличия или отсутствия гражданства у Кафки они готовы убрать блокировку из кадастра.
Эти тектонические подвижки пробуждают ото сна еще одно финансовое управление: Вильмерсдорфа (где, как мы помним, и расположена вилла). Оно обнаруживает, что вилла передается вовсе не немецкому рейху, а художнице Березкиной и хочет знать, какую ответную услугу художница оказывает рейху. Найкес дипломатично отвечает, что госпожа Кюппер-Березкина* получила от рейха большие заказы на изготовление произведений живописи, для чего ей нужно обширное ателье. Так как съемное ателье в Берлине не удалось найти, было принято решение о покупке виллы, а так как госпожа Кюппер-Березкина — человек искусства, к тому же выросшая за границей, то управление ГИ решило взять на себя юридическое сопровождение сделки.
Бывшая квартиросъемщица Желински, получившая благодаря протекции управления ГИ «еврейскую квартиру» в том же Вильмерсдорфе, выставляет управлению дополнительный счет на погашение стоимости ремонта нового жилья.
* Кюппер Хельмут (1904–1956) — немецкий издатель, в 1935 году он стал совладельцем издательства Георга Богди, издававшего в веймарской Германии в частности Штефана Георге и Эрнста Канторовича. В 1935 году издательство подверглось атакам в нацистской прессе в связи с еврейским происхождением Бонди. После смерти Бонди Кюппер стал единоличным владельцем издательства, которое стало носить его имя. С 1940 по 1945 годы он служил у Геринга в министерстве авиации, благодаря чему избежал призыва в вермахт. С разрешения английских оккупационных властей уже в 1946 году он снова начал печатать книги под прежней маркой. Брак с Березкиной был заключен, вероятно, в конце 20-х и расторгнут до 1950 года.
Илл. 7 Картина Березкиной «Дама за утренним туалетом» из коллекции Геринга (Bundesarchiv)
Ноябрь 1941
Маклер Рубенштейн извещает Найкеса, что правовая ситуация вокруг сделки снова изменилась, так как решением министра внутренних дел от 30 августа Эльза Сара Кафка, ее муж Хуго Израэль Кафка и из дети Хайнц-Вернер Израэль, Эдит Сара и Эгон Эвальд Израэль Кафки лишены немецкого гражданства, а их имущество конфисковано. Рубенштейн пытался опротестовать лишение гражданства, но вследствие трудностей почтового сообщения с США ему не удалось своевременно получить необходимые документы из Калифорнии. В этой ситуации он собирается прекратить защиту интересов своей клиентки, так как вилла ей все равно больше не принадлежит.
Илл. 8 Заявление Эльзы Кафки о натурализации в США, 1939. Она получит американское гражданство в 1944 году. (NARA)
Декабрь 1941
Сотрудник ведомства по изъятию конфискованных ценностей, под чей надзор попала вилла после лишения ее владелицы гражданства, сообщает Найкесу, что теперь для сделки необходимо согласие начальника финансового управления всего Берлина, которое, впрочем, удается получить еще до Рождества.
Тем временем финансовое управление Вильмерсдорфа продолжает с пристрастием допрашивать маклера Рубенштейна, знал ли тот с самого начала, что вилла предназначается Березкиной. Рубенштейн отвечает утвердительно, извиняясь за задержку ответа в связи с переездом*.
* Действительно на письмах Рубенштейна изменяется адрес. Согласно закону о съеме жилья евреями от 1939 года, евреев полагалось отделять от арийских квартиросъемщиков и размещать в специальных «еврейских домах», как правило, с существенным ухудшением жилищных условий. Судя по всему, в такой дом по адресу Рейхсштрассе 106 и был принудительно переселен Гюнтер Рубенштейн.
Январь 1942
Найкес пересылает разрешение начальника финансового управления Берлина нотариусу Райхерту, считая что тем самым блокировка гестапо в кадастровом реестре утрачивает силу. Райхерт подтверждает, что блокировка удалена из кадастра, но указывает на новое препятствие: в подготовленном им договоре имя художницы указано как Прасковья Березкин, в то время как в брачно-имущественном реестре, выписку из которого нотариус предусмотрительно заказал, она значится как Параскева Березкина. Кадастровое управление требует теперь справку о тождественности личности.
Илл. 9 Буклет к выставке Березкиной в Прусской академии искусств, 1938 (Universitätsbibliothek Heidelberg)
Февраль 1942
Но это оказывается лишь первым из череды новых препятствий, вырастающих на «дикой тропе» (буквальный перевод названия улицы Wildpfad, где стоит вилла), по которой художница Березкина движется к обладанию собственным ателье. Кадастровый судья требует от Березкиной доказательство ее арийского происхождения, а также уточняет, что раз покупателем является частное лицо, то для завершения сделки нужен дополнительный пакет административных разрешений, не требовавшихся в том случае, если бы покупателем было государство.
Хельмут Кюппер раздраженно отвечает, что арийское происхождение его жены явствует уже из того факта, что она состоит в палате изобразительных искусств рейха, кроме того она сама письменно подтверждает отсутствие еврейских корней.
Илл. 10 Послевоенная регистрационная карточка одной из картин Березкиной в коллекции Геринга (NARA)
Апрель 1942
Найкес оспаривает требование кадастрового судьи, утверждая, что изначальным покупателем виллы был именно рейх. И то, что впоследствии недвижимость переписана на имя художницы, это решение государства и никакие одобрения местной администрации тут не требуются. Чтобы не тратить время на юридические дискуссии, он заходит сразу с козырей, упоминая в качестве инициаторов всего предприятия Кернера и Геринга. Но кадастровый судья неумолим: если виллу купило государство, то оно же должно и продать ее Березкиной, что требует согласия если не министра финансов рейха, то хотя бы начальника финансового управления Берлина. Кроме того личное заявление Березкиной не может быть принято в качестве доказательства ее арийского происхождения.
В тот же день маклер Рубенштейн сообщает, что его родителям поступило распоряжение об эвакуации* из Берлина. Найкес требует приостановить «эвакуацию» семьи Рубенштейна до завершения всех формальностей по сделке.
* С октября 1941 по март 1945 года около 55000 берлинских евреев были депортированы в концлагеря. Большая часть из них не пережила войну.
Июль 1942
Нотариус Райхерт подает апелляцию на решение кадастрового судьи, и земельный суд Берлина ее удовлетворяет, снимая все прежние требования, но добавляя новое. Дело в том, что 25 ноября 1941 года было принято одиннадцатое распоряжение к закону о гражданстве рейха, согласно которому решение о том, произошла ли утрата права на имущество после лишения гражданства принимает начальник полиции безопасности и СД, справку о чем следует предоставить до конца сентября, в противном случае художница Березкина не будет внесена в кадастровый реестр.
Илл. 11 Решение о лишении гражданства семьи Эльзы Кафки (номера с 58 по 62) (Bundesarchiv)
Август 1942
Слухи о продаже виллы достигают министерства финансов рейха, и оно охотно добавляет в спор хозяйствующих субъектов свои пять пфеннигов (или чуть больше). По мнению чиновника, с которому разговаривает Найкес, для продажи виллы «профессору [так в документе] Березкиной» обязательно требуется согласие министерства.
Одновременно к Найкесу обращается маклер Рубенштейн. 31 июля его родителям Зельмару Израэлю Рубенштейну и Лидии Саре Рубенштейн вручены имущественные декларации* и транспортные номера, а их квартира через неделю будет опечатана. С потерей жилья и родительского попечения, в отчаянии аргументирует Рубенштейн-младший, он не сможет предоставить свои услуги для завершения сделки. На самом деле, его услуги больше и не нужны, но после двух лет совместной борьбы за виллу бывший бургомистр, похоже, испытывает симпатию к молодому маклеру. Из письма Найкеса в гестапо мы, наконец, узнаем всю историю с доверенностью Эльзы Кафки. Изначально она была выписана на Рубенштейна-старшего, который и работал прежде маклером. Но так как в силу возраста он часто болел, часть обязанностей стал выполнять его сын Гюнтер, и доверенность переписали на него. Чтобы обосновать свою просьбу, Найкес уверяет гестапо, что Гюнтер тоже болен, ему нужна поддержка родителей, поэтому их «эвакуацию» следует отложить хотя бы на 4 недели.
* За несколько дней до депортации «эвакуируемым» вручались имущественные декларации (16-страничный формуляр), в которых они должны были описать все свое имущество, включая мебель и одежду. После депортации их квартиры опечатывались, а финансовое управление приступало к реализации конфискованного имущества на основе деклараций.
Илл. 12 Фрагмент имущественной декларации маклера Гюнтера Израэля Рубенштейна. 1943 (Brandenburgisches Landeshauptarchiv)
Сентябрь 1942
В конце августа Найкес, наконец, получает желанную справку от полиции безопасности, ГИ переводит 115 тысяч рейхсмарок на счет финансового управления Берлина, после чего Березкину вносят в кадастровый реестр в качестве владелицы виллы под именем Праскевья Кюппер. И даже министерство финансов после недолгого диспута с Найкесом отказывается от своих требований.
Илл. 13 Справка нотариуса Райхерта о внесении изменений в кадастровый реестр. (Bundesarchiv)
Февраль 1943
Этим месяцем датируется последнее сохранившееся в деле письмо маклера Рубенштейна.
Финансовое управление Вильмерсдорфа обнаруживает, что при продаже своей виллы рейху госпожа Эльза Кафка совершенно позабыла о налоге на прирост стоимости недвижимости в размере 6000 рейхсмарок. Несмотря на неоднократные требования налоговиков пребывающая за пределами рейха госпожа Кафка так и не выплатила налог, а все ее имущество, оставшееся в рейхе, уже конфисковано, так что взыскание задолженности несколько затруднено. В подобных случаях закон требует переложить уплату налога на покупателя, т. е. Березкину. Но уже изрядно поднаторевший в боях с фискальным аппаратом Найкес настоятельно рекомендует не начинать тяжбу. Имя Геринга, похоже, действует на налоговиков как чеснок на вампиров, так что они тихо отзывают требование.
Июнь 1943
В земельном суде и затем в апелляционном суде Берлина разбираются жалобы нотариуса Райхерта на недоплату покупателями виллы 200 рейхсмарок нотариального сбора.
29 июня Зельмара Израэля Рубенштейна, Лидию Сару Рубенштейн и их сына Гюнтера Израэля Рубенштейна депортируют в гетто Терезиенштадт. Двумя днями позже туда же отправлен консультант Гюнтер Лебингер.
Илл. 14. Распоряжение гестапо об «эвакуации» Рубенштейнов (Arolsen Archives)
Ноябрь 1943
22–23 ноября происходят самые мощные бомбардировки Берлина союзниками, особенно достается Шарлоттенбургу и Вильмерсдорфу. Возможно именно в эту ночь одна из бомб сильно повреждает виллу.
Судебный исполнитель заканчивает опись и оценку стоимости (1500 рейхсмарок) конфискованной мебели в опечатанной квартире Рубенштейнов.
Илл. 15. Фрагмент описи мебели Рубенштейнов (Brandenburgisches Landeshauptarchiv)
Январь 1944
Гюнтер Рубенштейн погиб и кремирован в Терезиенштадте.
Илл. 16. Карточка из Терезиенштадта с пометкой о кремации Гюнтера Рубенштейна. (Arolsen Archives)
Октябрь 1944
Зельмар и Лидия Рубенштейн, а также Гюнтер Лебингер отправлены в Аушвиц, где убиты.
Декабрь 1944
Найкес соглашается возместить нотариальный сбор нотариуса Райхерта из средств ГИ.
Илл. 17. Послевоенный вид виллы (журнал Life, 1950)
Автор благодарит Вадима Алексеева за упоминание Параскевы Березкиной, что стало толчком к изучению ее биографии и обнаружению этого трагического сюжета.