***
Детское чтение — Габриэль Гарсиа Маркес, «Сто лет одиночества».
Взрослое чтение — стихотворение Даниила Хармса про Ивана
Торопышкина. Среднее чтение — книги
про первобытных людей.
Среднее чтение — Подорога.
Чтение для ускользающих, легких стариков
(как Дэвид Тибет, опубликовавший
снимок, на котором Герчикова задерживают
московские менты; Герчиков в свитере Тибета) —
нефилософ Ларуэль, предложивший
мыслить «вместе с имманентностью», а что еще делать?
Чтение
для детей, которые как раз входят в этот своего рода
год осознания и подготовки:
дальше что-то изменится непоправимо,
и нужно постараться не стать одним из тех проигравших взрослых —
«Муфта, Полботинка и Моховая Борода».
***
В один из дней, говорит, уж поверь мне,
вся предложка инсты заполнится
гадами, сгенерированными искусственным интеллектом,
детским порно, снафф-видео… Катастрофы, увечья.
Да ладно тебе, отвечает, всё это
довольно быстро пофиксят, как в прошлый раз.
Пасмурно сегодня. Пасмурно и тепло.
Кортизол, уснул без будильника, вспышка дедлайна —
миновали. Спокойное утро. Кофе и разговоры.
По новостям — какой-то особый,
говорит, мрак, все эти
прогревы Трампа, бесконечный пиздеж о скорейшем
прекращении огня.
И возобновились, поддакивает, удары по Газе.
Но у обоих на уме в действительности нечто другое.
Переписка с безмозглой поддержкой банка.
Чувства, большие чувства
на 32-м году жизни.
//
А помнишь, Алеша, это казалось гиперболой —
репрессии в отношении стендап-комиков?
А помнишь, Алеша, поэты писали о дронах,
еще ничего не зная об FPV-специфике?..
***
Лучше уж быть набором стикеров, у
частвовать в тщательно продуманных или,
напротив, легких, словно стрижи, разговорах, или
в разговорах, которые бесповоротно
зашли в тупик, хотя оба
старались прояснить ситуацию или во всяком
случае внимательно отнестись —
но ничего не остается кроме как кинуть стикер
с коровой, распадающейся пляской энергий,
что случается на сюрреалистическом,
на сюрреалистическом, проигравшем лугу…
И так уже много лет — с тех пор, как, играясь,
ты меня запилила спонтанным движением,
гениальная дизайнерка на полчаса,
но при этом вложила всю душу, а также
смутные воспоминания о картинках из тамблера,
cны, прошлые жизни.
***
Это ремонт. Говорить можно, о чем угодно:
вот философ в Девяткино, вот
военный, механик на боевом
самолете в сирийском
аэропорту, вот
персонаж с баночки кока-колы, вот
прототип уральца, поэта, вот
корреспондент Антон Пиотрович вещает из ада.
Главное, может быть, хотя бы сегодня
не говорить о дронах, о роли странных
аттракторов, также точек
сингулярности в блядском контексте
эволюции вооружений.
А о чем говорить? О том, что в каком-то
смысле пасмурные дни даже прикольнее тех, когда солнце
сеет, слепя, свое злое добро,
поскольку многочисленные, только-только
позеленевшие, гораздо,
гораздо сильнее блестят?
Может, в такие дни я хотел бы внезапно
выходить из дома и очень долго идти
по узкой длинной улице с самыми разными
(одно из них, прикинь, напомнило огромную шишку,
прикинь, даже ствол зеленый!)
деревьями — к скользкому турнику;
больше номинально, скорее, чтобы
отойти к набережной и долго болтать
о незавидности человеческих копошений,
но также о голографической божественности мгновений,
которые в такие дни будто составляют примерно
половину времени этих дней!
***
Босфор более не страшит,
как и сводки о землетрясении в неевропейской
части города, если букинг дешев,
чувства в раздрае,
много ума,
генерация дисплеев вместо
молчания в парке,
муравьи в погоне за сахаром
проникают даже во сны,
рисунок Килроя в подъезде —
щедрый знак от Иисуса,
разное ждет во времени,
разные невзгоды и чудеса.
И даже
резиденции не утекают за воротник.
***
Это ремонт,
отремонтировать можно по-разному,
можно больше никогда не дотрагиваться
ни до одной из многочисленных
алгоритмических машин,
основанных на сюжете об убийстве отца.
Говорить необязательно прямо, не
обязательно на русском. Язык
тела. Тела языков: английские
буквы пляшут, точно живые,
повествуя о старой хижине, напоминающей
мешковатое лицо старика.
Тема прикосновения, оказывается,
была неосознанно стыбрина у Иригарей, но
действительно: мы — природа,
пришпиленная к анти-гвоздю.
Одухотворенная плоть? Скорее,
страх перед опухолью.
Своей и другого.
А с другой стороны,
если ты говоришь,
уже есть утешение,
как в одном из фильмов Рейгадаса,
может быть,
если помнишь.