Уже не помню, когда мне пришло в голову, что хорошо бы написать поэму так: открыть Википедию, ткнуть в кнопку «Случайная статья» и оттолкнуться от того, какая статья попадётся. И так в каждой строчке, и сюжет текста будет зависеть от того, что выдаст рандом. «Глава казахского КГБ Аубакир Абдраимович Арстанбеков» — не слишком многообещающее начало поэмы («Мой дядя самых честных правил» явно получше), но в следующей строке появляется кузнечик изофия, а за кузнечиком приходит японский император… Это уже интереснее.
Если первая строфа (мини-песнь) получилась просто экспозицией бессмысленного разнообразия мира, то со второй начал сам собой прорастать сюжет. Вылупился один герой, затем ещё двое, у них созрел замысел свержения диктатора на Коста-Рике… Этот сюжет начал развиваться, а хаос вики-рандома одновременно мешал ему и толкал вперёд. Борид диродия! — отлично, это будет секретное оружие. Морской ёж Mesocentrotus — чем не метафора диктатуры. Но гораздо чаще выскакивали географические названия (пришлось подарить героям бурный опыт путешествий), персоналии и почему-то спортивные состязания — так я, сам того не желая, узнал, какой информации в Википедии больше всего.
Я писал «Коста-Рику» урывками: напишу строфу и забуду на несколько месяцев. Вновь я вспомнил о ней, когда пришла ужасная новость о смерти Дмитрия Голынко. Я не могу сказать, что хорошо его знал — хотя однажды мы вместе ездили в Америку, и это была смешная поездка, — но я его читал, восхищался драйвом его текстов, которые именно что нанизывали почти несовместимые реалии, иллюстрируя бешеный ритм современного невротического, гипер-информированного сознания. И тогда я подумал, что «Коста-Рика» могла бы ему понравиться.
Мало-помалу меня начал восхищать капризный — то охотно сотрудничающий, то ставящий палки в колёса — характер рандома. Какие-то вещи сами собой зарифмовались — та же изофия из первой строфы и немозия (такой южноамериканский воробышек) из последней. Герои обрели свои мотивации и трагедии. Зло было посрамлено и повержено, но это ничего не изменило. Вероятно, таким и может быть исход современного эпоса.
Памяти Дмитрия Голынко
1.
Глава казахского КГБ Аубакир Абдраимович Арстанбеков
с любопытством смотрит на изофию — зеленеющего кузнечика,
чей стрекот как будто славит японского императора Сэнка,
который при жизни считал себя выше вулкана Токати;
далеко, в Воскресенском районе, в деревне Хлопки,
местный чудик глядит в телескоп на звезду WASP-167/KELT-13,
предъявляющую иск землянам за невнимательность,
и в болгарском Бобошеве кто-то уже готовится расплатиться:
вся капуста и редька там поражены килой,
мелкий жемчуг, как в романе Аллы Кторовой, заполняет
Надбужанскую котловину: град
бриллиантами из будущего Молочного переулка.
Система образования в Германии трещит по швам:
учителей обуревает жажда жить в Нёвиллере,
их интерсубъективность предала немецкий язык,
предаст и французский, рванет в Оренбург, в Островное,
где до сих пор припоминают Полу Хендерсону голы
в ворота СССР, где «Время дьявола» смотрят,
где при появлении на улице Mercedes-Benz W251
говорят о волейбольном гран-при 2009 года.
2.
Бэтмен, год первый: всего лишь слабая мышь,
супергерой уровня удмуртского села Пудем,
поступает в ученики к В. Степанову, тренеру по дзюдо,
чтоб подготовиться к путчу против Хименеса, главы Коста-Рики.
Он читает на идише пьесы З. Либина, чтоб понять,
чем склонить к соучастию колхозника Сергея Хвана:
не обещать ли ему переезд в Чжанпин
или в имение Герхарда Лёвенвольде.
По соседству бассейн; там пловец Е. Новоселов
Изучает историю 14-го полка Северокаролинской пехоты;
«В катастрофе DC под Цюрихом не выжил никто», —
напоминает ему журчанье Мальчихи, притока Баксы.
«Думай о Коста-Рике!» — говорит психолог Тахир Базаров;
о Коста-Рике твердит люксембургский ФК «Фола»;
Композитор Геннадий Трофимов, автор песен в советском кино
и коммуна Апаш — все говорят ему о Коста-Рике.
Скоро он будет готов. Борид диродия в чемодан,
через Эльблонгский канал на моторной лодке,
у Яна Шимунека в Праге взять для маскировки мяч —
и пора тряхануть Коста-Рику, как в Милпитасе в 2010-м.
3.
Виктор Курек, белорусского анестезиолога тёзка,
думает о пиниях, растущих на улицах Лацио.
В 1842 году железнодорожный транспорт
не перевёз по своим колеям ни одного хоббита.
Лауреат Сталинской премии Петр Козлов
в старости залипал на кино с участием Нэнси Кван,
но осуждал махинации с незаконным оборотом валюты.
У подножья Бистры, словацкой горы,
Нашли мертвым финалиста Чемпионата Колумбии по футболу:
он нес вести с той стороны на листе Eucalyptus tenuiramis,
был связным, но его отравили диазометаном,
и последними его словами были строки Альфонсо Вальехо.
Все эти данные, объединенные в хранилище Akonadi,
не понял бы Адам Якубович из Котры,
но они ясны офицеру спецслужб из дворянского рода Глядковых:
все они ведут в Коста-Рику — из Комсомольского сельсовета,
из Чистоводного, села на сахалинской реке Тиобут,
из Разъезда 41 в Казахстане (да, Аубакир Арстанбеков?),
из Сычуани, где растет цветок Goodyera yunnanensis,
из Москвы, где был записан альбом «Пила для Наива».
4.
Так в 1449-м проиграл своё дело Герхард фон Марк,
как сейчас проиграет Хименес; так весь хутор Высокий
проиграл бы партию Сопико Хухашвили, грузинской гроссмейстерке,
так проигрышно звучит Майк Науменко в фильме «Йа-Хха»,
а Исаак Шварц — в «Полевой гвардии Мозжухина».
Так «Лацио» в мыслях Курека проиграл под началом Де Веккиса,
когда жёлтая карточка окрасилась в феноловый красный.
Как команду «Вашингтон Хаскис», Хименеса ждёт поражение.
Первый гол Дешорна Брауна за «Колорадо Рэпидз»
был не так хорош, как планы Бэтмена из Литвиновки
и пловца Новосёлова: изучив язык жестов Марокко,
с чемоданом борида диродия и песчаной силаги,
парадоксальной интенцией движимый, он идёт.
Позади в биографии — заплыв по Кыпе-Чунджельке,
сбор мурданнии кейзак на полях Приамурья,
изучение жизни Петра Распопина, героического стрелка.
Позади поездка в заброшенную деревню Вотчино
с любимой девушкой, кайф под записи Сююбьета,
кандидатская по периоду Генриха IV Толстого,
просветленный поход в Химачал-Прадеш, в священный Манали…
5.
Курек и Бэтмен встречаются дома у Юрия Буркина,
чье лицо напоминает Луция Генуция Авентинского
(а его жена — точь-в-точь Доротея Датская),
и, обсудив продукцию порностудии Gender X,
которую тайно смотрели священники из епархии Лейк-Чарльза,
принимаются за составление плана. «Окситетрабромид рения,
может, получше борида диродия? В игре Army Men,
я помню, сражались рением». — «Но до Вохтомы,
где его добывают, путь не близкий, и Союзглавлегпромсырьё
давно закрылось…» — «Ну, значит, борид из посёлка Соборный».
Доротея зовёт к столу (стол был сделан в Халлоке). На обед
прихотливый салат, закрученный в форме конструкции Хопфа,
под тарелками — два билета до Сан-Жуан-ду-Уэсти,
где они встретят Ромена Виндинга и рванут в Коста-Рику.
«Хван отказался». — «Жуком Belonuchus julietitae
в качестве мести наводним его дом на реке Истоминка». —
«Господа, за этим столом сидели Альфонсас Меркис,
Ленна Куурмаа, — недовольно говорит Доротея, —
ели филе зубана и не обсуждали дела!
Разыграйте и вы галантную сцену: хвалите хозяйку!»
6.
Пообедав, в гостиной у Юрия с видами Вернберг-Кёблица,
передавая друг другу альбом фотографий народа мосо,
строят маршрут до Бразилии. Миннауки России
не смогло бы построить лучше. В деревне Новошумилово
не сработал бы лучше грейдер, и в Менюкуре
не разостлали б дорогу ситцевой скатертью Цинделя.
Выезжают утром, как годы назад из Савельевской
или из Шадринки. В самолёте Бэтмен заснул, а Курек
вспоминал чемпионат по академической гребле 66-го:
скольких тогда он лечил! Отца футболиста Глена,
мать актёра из сериала «Чужой: изоляция»,
дядю ещё одного футболиста — Соакая Веа…
А теперь — лечить Коста-Рику, наступившую на Mesocentrotus —
морского ежа диктатуры… Планетарной туманностью
чудится время свободы — не ужасов СМЕРШа,
не кровавых сражений, окрасивших штурм Измаила.
Бэтмену снится Шлен (щитовой вулкан),
снится Джефф Бриджес в «Надин» и «Зазубренном лезвии»,
снится Турье-Реметовская сельская община
и война в Северной Ляо. Самолёт садится в Бразилии.
7.
В Сан-Жуане их встретил Виндинг. Из травянистой ивы
были лапти на нём, и футболка клуба «Стрела»,
и значок наблюдателя с финских выборов 40-го.
С ним кинокамера — только со съёмок «Родины»
и байопика Сергея Нестерова, героя войны.
Руки друг другу пожав, наши герои под песню «Laura»
едут сквозь сельву, круша деревья, как Луис-боксёр,
к аэродрому Манаус. Тем временем в городе Зиммерман
кто-то следит за их GPS… «Лору» сменяет Гюннлёйгссон,
после — хард-рок из тихой румынской Соваты.
Говорят, что глава астраханского рыболовства Глазов
слушать любил эту музыку… А вот граф Голуэй
вряд ли её бы понял. В деревне Кагаси
тоже такое не слушали. Имени ибн Мусы
аэродром показался вдали: самолёты до Сомерсета,
пренебрегая опасностью радиационного поражения,
храбро водили пилоты, и до Новотроиц. Но нашим героям
нужна Коста-Рика! Заполнив опросник MMPI
(обязательный тест), они, авантюристы похлеще Батурина,
надели шляпы-акубры и вновь сели в авиалайнер.
8.
В полёте они смотрели азербайджанскую драму «Бута»,
где одну из ролей на английском дублировала Ника Футтерман.
Обсуждали: сослать ли Хименеса в Сартамское поселение?
Поручить ли его сочинскому мэру Копайгородскому?
Самолёт заходил на посадку. Актёр Акрачков в «Баязете»
так и не был посмотрен. Ребе Йосей Йехиэль Михл Горовиц,
летевший этим же рейсом, удивлялся: даже у туи западной,
росшей под Брянском в деревне Передние Городцы,
не было решимости наших героев. На Зверинецком кладбище
ребе видел такой волевой барьельеф, и в португальском Моше.
Такси повезло их по улицам Сан-Хосе. Как Семен Преснов
от пыхтенья двигателя внешнего сгорания, Бэтмен потел.
Курек повторял список глав государств в 1714 году.
Гостиница, как из игры производства Surreal Software,
безразлично встретила их. Расплатившись банкнотами Венгрии,
наши герои вселились в люкс. Nicrophorus antennatus, жук,
изрядно его поел. «Но турбаза в поселке Ламса,
помнится, еще хуже, — Виндинг зевнул. — Ветеринар Мартин Климмер
разобрался бы с этим жуком». Сон, как снег на деревню Толпаново,
как муссон на архиепархию Гандинагара, рухнул на наших героев.
9.
Их укрыла ночь, массивная, как скульптура Ары Шираза.
Следом было утро, подобное поэме Абдельлатифа Лааби.
Словно теннисный мяч от подачи испанской спортсменки Канделы,
выскочило солнце (а в российской деревне Аллаки была уже ночь).
В великий день они пробуждаются: заговор, не чета Гари Аллену,
должен осуществиться. Как на станции «Зильберхорнштрассе»
лампы, глаза их мерцают. Пора во дворец. Астрид С
включил было Виндинг, но быстро выключил. Как олимпионики,
сильны и подтянуты, трое выходят, и быстрей метеора
едут в такси ко дворцу. От английской Первой великой ложи
таких заданий не получали масоны, так Роберт Грей
не рисковал в своем путешествии, «Аустрия» в 2017-м
не обыгрывала «Рапид» на месте деревни Верхние Лихоборы…
«Вот и дворец, сеньоры». — «Похож на собор епархии Патерсона», —
молвил Бэтмен. Такси Mitsubishi Dion затормозило.
Словно в «Крестьянском восстании» Августа Шеноа,
занимают позиции, ждут. Леденцами из Доброводья
тихо Курек хрустит, в голове его песня «Drinking with Jesus».
Заумагену бы сейчас! Но надо дождаться часа,
когда охранник-поляк из Покшивно заснет на своем посту.
10.
Ярко, как йота Кассиопеи, вдруг мысль в голове Бэтмена:
«Вдруг это всё не нужно?» И, будто вирусы гриппа
по Острожскому сельскому поселению, распространяется в голове.
Как Коробочка в исполнении Лидии Мельниковой
опасалась новой идеи, как груз на Воронеже-Курском
зависает порой, так Бэтмен подвис. «Секс в большом городе»
был примерно таким же кринжем. Генералу Галахову бы не понравилось.
«Говорят, у него тут есть наземная станция, —
шепчет Курек. — Я такую видал в Вилюнуре».
Виндинг машет рукой — раздраженно, как бангладешский премьер Рахман
или член КПУ Иваненко. Поляк уснул. Пора заходить во дворец.
Даже Бэтмен отрывается от мечтаний о Джемме Чан
и Наталье Далековой — и спешит к черной лестнице.
Лабиринт коридоров, похожий на карту посёлка Петровского,
подгоняет их, будто девушку Сильвер из серии «Off the Rails»
сериала «Новое поколение». Словно греческая община Анойя
и астероид Мамэта, коридор весь усеян препятствиями.
Приходится прыгать, лавировать, как на платформе Николайчук.
«Не потеряйте борид! — Виндинг кричит. — Вы, синежупанники!»
Чемодан с боридом при Бэтмене, сделанный в Сор-Черкалове.
11.
Рихард фон Кауфман, экономист, считал борид лучшим средством,
чтоб отстранить диктатора. Паулина Стейн, керлингистка
была с ним согласна, но кто ее спрашивал? Митрополит Боголеп?
Бэтмен, оглядывая коридор, вычисляет его предел огнестойкости —
не ровен час, самовоспламенится бромдисилан.
Манёвр налево — удачней, чем у генерала Вимпфена,
и вот она, тайная лестница к «Красному Хутору» —
так Хименес зовет свой кабинет с гравюрами Клары Лартер
на стенах, с минералами из села Зиброво. Курек что-то отстал;
черт! он атакован Anisentomon, охранниками-насекомыми!
«Алмала!» — в агонии он вспоминает село своей первой любви;
«Улица Бланка!» (та, на которой жила она);
безжалостные процессоры Alder Lake в автоматической системе охраны
констатируют, что противник повержен; Хименес ест волован,
не предвидя опасности; гранатомет АГС-17
добивает Курека. Виндинг и Бэтмен в шоке, как будто село Сэкота
провалилось под землю, а глюино отклеились от глюонов,
как будто Мехабадская республика вновь появилась на карте,
а Открытый чемпионат Италии по теннису в мужском парном разряде
решили провести в Братеевском проезде. Несчастный Курек!
12.
Шок от потери товарища свеж; как струи реки Керас,
слезы текут из-под маски Бэтмена; Нижнебурлуского сельсовета
хор в голове рыдает. От седьмой германской армии пулемет
тем временем снова стрекочет! Судьбы Чиринкова
хотелось бы избежать, понимает Виндинг. И, как в муравейник
муравей волочет вкуснятину (в «Крыльях, ногах и хвостах»
обещали, помнится, вкусное), как депутат Романова
когда-то неслась в Лоуэр-Гленелг, Виндинг хватает Бэтмена
и толкает за угол. Высоко, как в горы Кежмарка
лебедь с герба Дуниных-Борковских, летит их отчаяние!
Но не оно атакует Хименеса; идти нужно дальше. Парад планет
реже случается, чем такие события! В Бад-Дюркхайме
реже проводятся винные фестивале, а в Киццуватне
и Айсбахе реже менялись правители! Бэтмен и Виндинг
наготове держат борид и кухонные ножи
и бегут по лестнице вверх. «За Курека! — говорят. — За Шулепово!» —
«Почему за Шулепово?» — «Хорошо, за Игнация Логу-Совиньского!»
«Красный Хутор» все ближе (уж точно ближе, чем улица Кеппа).
Вот и дверь. Ударом ноги, какого не постеснялся бы Кипиани,
Бэтмен ее вышибает. Но кто это? Секретарь ЦК компартии Кубы?!
13.
Кто он тут — советник типа кардиналов папы Климента VIII?
Или тоже свергает диктатора — храбро, как Иван Очеретько?
Чем он вооружен — тринадцатой моделью смит-вессона
или комплектом трудов Людмилы Арутюнян?
Секретарь улыбается, как Леонид Корнеенко на лыжном финише
или как Адольф Мюллер, победивший соперника в вольной борьбе.
«Вы опоздали! — он говорит. — Я прислан общиной Лар,
я спешил сюда, задыхаясь, с самого мыса Школьникова —
и Хименеса тут уже не было! Может, в Ионине скрылся,
а может, пролез в нигде не плотное множество
или в Помбареш удрал — и ищите его свищите!»
Остолбенели Бэтмен и Виндинг. Уходить, как Мацей Рыбинский?
В Ставищенском районе вынашивать новые планы?
Удалиться на бесславную пенсию в деревню Сабанче —
переводить с верхнелужицкого стихи Юрия Броска
и вздыхать о том, что сейчас не 824 год?
И у героев бывают минуты слабости. У футболистки Забине
бывали такие минуты, у мэров Мауэрштеттена
и польского Пшислупа — тоже… Секретарь улыбается вновь:
«Балашов мне дал парашюты. Возьмите и прыгайте из окна!»
14.
Прыгнули прытче, чем футболисты немецкой региональной лиги
или герои Insurgency: Sandstorm — и в полёте соображают:
«Вдруг секретарь обманул? Вдруг Хименес отнюдь не в Белово
смылся, а спрятался под столом?! А мы посрамили Илию Поповича
и других партизан, и рекорды Леси Цуренко.
Ведь модель авторегрессии и распределённого лага
могла подсказать нам такой исход! Он актёр почище Доронина,
секретарь этот чёртов!» Но вот и земля — не села Агтепе,
а костариканская, твердая, как скульптуры Симоны Миренской.
Вознесение наоборот завершилось. Куда бежать?
«Надо искать следы! Мы дойдем хоть до Курумая! —
возглашает Виндинг. — Мы, как Генри Гросмонт,
разгромим врага!» — «Может, он к Саласару подался?
Или в Кучино?» — спрашивает Бэтмен, не выпуская борид.
И они бегут по следам, напевая гимн из альбома «Relentless»,
который давным-давно, в Реформатской церкви Зимбабве
научила их петь Линда Нохлин после лекции про феминизм.
А Хименес прятался за портретом форварда Жевнеровича
и горой распечаток со списками родов мух-зеленушек
и самых высоких зданий в префектуре, мать её, Фукуока!
15.
Понимает Виндинг, что дело нечисто. Ботаник Гарке
и Саид Кафе тут сказали бы: вас обманули!
Вспоминается сериал «С большой буквы»: там тоже
генерала-майора Буковского обманули Джейн, Кэт и Саттон.
А вот адмирала Визирова — не обмануть! «Разворачиваемся!» —
Виндинг командует. Напевая Брамса в обработке квартета Буша,
вновь бегут ко дворцу. Задачка из детектива Блихера —
примерно как отыскать иголку на улице в городе Баллия
или в стене Церкви Святого Адальберта трещину кирпича,
или буддиста в округе Мадхукхали (их там 0,03 %).
Климатическую классификацию итальянских муниципалитетов
не всякое здание выдержит, даже дом Мелик-Белгарянов —
отсюда и трещины. Как на Универсиаде хорватские бегуны,
ко дворцу бегут Виндинг и Бэтмен. «Клянусь Анной Уильямс, —
восклицает Бэтмен, — и Устречиной тоже! Борид!
Он сработает как ускоритель! Мы станем быстрей Анхелиньо!
Быстрей Коленбрандера! Ешь его, друг! Налетай!»
Вот открыт чемодан! Выкрикивая «Цветкова-Бара!»
и «Хырхатала!», наши герои набросились на борид!
Поедают его! Цахкунк! — что-то щелкнуло в них, и они понеслись!
16.
Скорость, как у прыгуний в длину на Олимпиаде в Рио!
Как у стрекоз Devadatta! Речь на лету Бэтмен толкает:
«В Первой Словенской пролетарской ударной бригаде
сейчас бы гордились нами! Мы — сепарабельный многочлен
освобождения! Хоккеисты под эгидой Comcast Spectacor
не настолько стремительны!» Ярок, как пейзаж Стефанески,
костариканский фон. Крепость решений — как Батенёвский кряж,
гениальность решений — на уровне шахматиста Олля!
Подлетают к дворцу! На Красную книгу Болгарии
с автографом Новаковича, выброшенную секретарем,
вскочили, подпрыгнули — и к окну! С мощью боксёров-панчеров
прямо раму высаживают! Зададут по сфеническое число
негодяю Хименесу! Рыча, точно мощный болид Круса Альвареса,
подлетает к диктатору Бэтмен. «Ты систему физических величин
подкрутил в свою пользу! — кричит он. — Ты футболиста Дуэйна
выгнал из тринидадской сборной, Завадского — из венгерской!
Ты смеялся над Куреком, будто он герой сериала „Плохие!“
Деньги села Малыбейли ты вывел в свои офшоры!
В двигатели Suzuki M подсыпал песка! Группе Godsmack альбом
„The Other Side“ не дал дописать!» Таковы обвинения Бэтмена.
17.
Подключается Виндинг. «Кто загадил посёлок Пчелино?
Кто поставил подножку на сцене внуку Германа Шваба?
Кто электровоз ЭД1 пустил под откос?
Отвечай, чудовище! Кто чабану Булавину
вклеил в книгу про степь страницу из Аристокла?»
(«Тьфу!» — даже Бэтмен ругнулся.) «Кто графа де Шателю
драгоценности спёр и спрятал в ДК Слепыни?
Кто в деревне Мостище разрабатывал биооружие?
Кто разорил Саво-Карельский акционерный банк?
Кто роман Бестера „Тигр! Тигр!“ заставлял детей
учить наизусть в начальной школе на Пирогова?
Кто Toray Pan Pacific Open 2016 не дал Свитолиной
выиграть? И ты спрашиваешь, за что, клянусь ди Оландой?!»
Хименес молчит. За собранием сочинений Владимира Делбы
нашаривает кнопку телепортации в город Ринов.
Но Бэтмен его по рукам чемоданом! «Поедешь в Зональный,
а не в Германию. Очистишь реку Санкиягун.
Раздашь богатство жителям города Эво.
Отреставрируешь дом Виноградовых в Нижнем Новгороде.
А Коста-Рика отныне свободна! Клянусь наградами Кипшакбаева!»
18.
Корабль «Кассиан Шпис» ожидает их в Пуэрто-Лимоне —
фрахтовал еще Курек. Под скрипку Алоиса Трнки из репродуктора
наши герои покидают дворец. Тускло, как звезда UX Андромеды,
блещет раздвинутый чемодан. В нём Хименес плачет: курорты Клапье
не видать ему больше, ужастик «The Skeleton Key» не смотреть.
Как бы выбраться из чемодана проклятого? Из беркемайера
мышка легко бы вылезла, а тут чемодан. И в нём Laserdance играет —
тревожная электроника, как бурные воды речки Егамъёгарт…
«Поаккуратней, сволочи!» — шепчет Хименес и пишет мелом
«Я здесь был» на чемоданной стенке. «К кубку России по биатлону
успеем доставить! На крайняк к конькобежному чемпионату», —
слышит он Бэтмена голос. Laserdance сменяется «Sk8er Boi».
Гроб с музыкой надоел Хименесу. На Scandinavian Airlines
было б куда комфортнее. Вышибает крышку! Как в Витценских Выселках
не осталось жителей, нет Хименеса в чемодане! «Уркутамахи-2!» —
боевой вопль Виндинга. «Ирина Слободская!» — Бэтмен кричит.
Снова погоня. Бросок чемоданом — чуть до села Лаврово
не долетел, но попал в диктатора. Тот оглушён, и Рустен Оливье
снится ему, вновь запихнутому в узилище. «В деревне Старково
знают уже о побеле! — Виндинг сказал. — Клянусь публицистикой Кубикова!»
19.
Грузятся на корабль, массивный, как дом Гейденрейха.
«Бэтмен, посмотрим, что пишут! — отложив книгу Бохана,
просит Виндинг. — Открой интернет! С февраля 2020-го
я в него не смотрел. Что Коста-Рика? Посёлок Обильный?
Празднуют нашу победу? Свободны? Сажают борец лесной?» —
Бэтмен смотрит в мобилу. «Мать твою! Атака коммандос!
Костариканцев отвлекли концертом Scouting for Girls,
герб страны заменили гербом Медведевского района,
побратались с уездом Синан, вместо Хименеса посадили Моралеса!» —
«А кто он?» — «Такой же гад! Чай не герой Курской битвы Денисов!»
Виндинг застыл, как в кадре Ренена Шорра.
«Что ж, возвращаемся? — говорит он. — Прощай, Трудолюбовка
и докторская по кокцидам Aspidiotus? Мы снова в бой?»
Долго думает Бэтмен. «Что сказали бы Никитинская
и Скуя? Мы выполнили наш долг. Хименес повержен.
Он должен отбыть наказание. Пусть ещё очистит Ташлу.
Если народ Коста-Рики выбрал Моралеса, если Монсень
присылает им деньги, а Зенатти уже пишет о них роман —
так тому и быть. Наш голос не громче, чем чучел в Линнеевском обществе.
Удовольствуемся победой. Сыграем в шахматы в Казахстане».
20.
«Так, значит, — произносит Виндинг, сминая сигару из Блэкстона. —
Что же — Курек погиб, чтоб по телику в кодировке Rec. 709
показали триумф Моралеса? А мы бы сходили в туринский автомузей,
искупались в Валсе, услыхали в наш адрес приветствия
и разошлись по домам перечитывать „Русские ночи“
или драмы Енё Ракоши? Ты как хочешь, а я возвращаюсь».
Всплеск за бортом! Обречён, как «Меркурий-Редстоун-1»,
Виндинг-сариссофор плывёт к удаляющейся Коста-Рике,
и немозия с мачты поёт ему прощальную песнь.
Тишина в чемодане. «В пляжном футболе — победа Испании!» —
случайный пуш-ап на мобиле. Бэтмен вздыхает. Звезда BD Волка
мягко толкает его фотоном. По японским дорогам иппан кокудо,
верно, едут автомобили. В селе Большаково падает снег.
В городе Седльчани дети учат чешские буквы.
Колокол в церкви звонит в Маньи-де-Лезере.
Белки прыгают в бывшем дачном саду генерала Постникова.
Игорь Окунев пишет новую книгу про плюшевые игрушки.
Гульбика Каримова вспоминает свои рекорды надоев.
Слава уходит прочь — знал Патрон, греко-персидский военачальник,
знают и мачты, и ночь. На «Борисов-Арене» сегодня играет БАТЭ.