27 июля 2024 года в СИЗО Биробиджана после сухой голодовки погиб солист местной филармонии Павел Кушнир. Он распространял листовки против войны, создал антивоенный Youtube-канал и в мае 2024 года был арестован ФСБ.
В 2014 году в Дюссельдорфе вышел роман Кушнира «Русская нарезка». Другие его произведения пока не опубликованы. Готовится к печати книга «Биробиджанский дневник», в которую войдут тексты 2022–2023 годов. Среди них – письма активистке Ольге Мисик. Они никогда не встречались, но Кушнир восхищался отважной «девочкой с конституцией» и время от времени писал ей. Письмо, которое публикует V.M, отправлено покинувшей Россию Мисик в июле 2023 года, когда Кушнир держал очередную голодовку протеста против войны.
15 июля 2023 года
Оля, здравствуй!
Привет!.. собираюсь написать тебе бумажное письмо, потом его где-нибудь отсканировать и попросить выслать на свою почту, а потом выбраться (нечасто, но выбираюсь) в интернет и переслать этот скан тебе. сложный алгоритм. и раньше я так один раз только делал, когда у гёрел поменялся адрес и письмо — бумажное — вернулось ко мне. с начала мая у меня своего интернета нет, и я снова пишу бумажные письма. вчера отправил два бумажных письма, одно в Москву, другое в Берлин. на самом деле я больше, чем электронные, люблю писать бумажные и отправлять в конвертах обычной почтой. буду рад и тебе так написать (если хочешь, можешь сказать мне, на какой адрес отправить). а пока попробую этот алгоритм. не всё можно сказать в такой заведомо открытой форме, но про голодовку здесь и так все знают, и убеждений своих тоже ни от кого не скрываю, хотя никому не навязываю. я дал посту ВК два месяца провисеть и на 6-й день убрал его, за два месяца все увидели, кто хотел увидеть; а саму голодовку я не снял и сейчас её спокойно продолжаю; сегодня уже шестьдесят четвёртый день. я ничего не ем, но пью сок и кефир. Оказывается, этого хватает для жизни. у меня нигде ничего не болит, и чувствую себя хорошо. если буду жив и на свободе, мне теперь хочется больше узнать об этом образе жизни, кот. я нашёл интуитивно. раньше я только мельком слышал, как о своей жизни говорили люди с анорексией, однажды наткнулся на вчёс о том, как Л. Витгенштейн любил резко и жёстко снижать калорийность рациона; теперь мне уже кажется, что, как есть веганы, сторонники сыроедения, трезвенники и т. п., кого только нет на свете, и у каждой группы к своему рациону есть и своя философия, должны быть и люди, кот. вообще никогда ничего не едят, ну, т. е. никакой твёрдой пищи, только пьют жидкости; и конечно про анорексию хочется почитать серьёзно. что чувство голода приятно, его можно чувствовать как приятное тепло изнутри, я читал у Ис. Сирина, плюс есть всяческие поэтические хвалы анорексии, конечно, дополненной духом, и направленной вверх, не защитной и не протестной. — чувство голода, действительно, когда ты знаешь, что можешь поесть, если есть свобода и деньги, приятно; может быть приятно; во всяком случае, оно приятнее чувства сытости; но всё-таки кайф от того, что ты готовишь еду и собираешься спокойно и вкусно пожрать, — это приятнее голода, и именно его по сути лишаешься, возможности предвкушения, — если объявил голодовку. — первые две недели кажется, что сок и кефир (кефира пью немного, по 0,5 в день; сока больше, но тоже не очень много) — это только, типа, сбить изжогу, а жира и сил всё меньше, и в какой-то день наступит состояние блокадника или доходяги в лагере, но где-то через 40 дней похудение тормозится или останавливается, и всё перестраивается, еда перестаёт сниться. вместе с этим, даже раньше, заканчиваются удивительно красивые, красочные, содержательные сны и вообще вся психоделика этого мягкого режима голодовки, кончается чувство особенной чистоты восприятия и большого запаса терпения ко всем людям, возвращается раздражительность, и её даже больше становится, чем когда досыта ешь. наверное, духовные эффекты нужно поддерживать духовной жизнью. — и вот, сейчас я думаю — возможно, это иллюзия — что взрослому человеку — лично мне — если в моей жизни нет морального террора (его почти нет) и тяжёлого физического труда (его совсем нет), то мне хватит в день 1,5–2 л. воды, 2 пачки сока и одну кефира — одной — о физич. труде: отключали воду и я вдруг понял что не могу долго нести маленькое ведёрко; незаметно, но ослабел жёстко. ещё о физич. труде: меня сначала уволили с работы, потом, через даже короткое время, взяли и приняли обратно на работу; а сегодня опять угрожали уволить; это скорее моральный террор; но всё это время я ходил на работу, играл на сцене, даже сольный концерт сыграл, это мне пока не трудно делать… думаю, меня всё-таки в итоге уволят, но им для этого нужно найти (создать…) серьёзную причину. или просто дождаться конца контракта. (или можно просто уволить;) это Россия.) мне вообще мало угрожали и угрожают, хотя конечно получаю свою дольку ненависти, но это пока ерунда, просто ерунда. никакой это ещё не моральный террор. мне очень повезло — пока что. (я немножко читал, что тебе пишут… не говоря уже о твоей ночи карандашей.) лучше расскажу хорошее. главное — сегодня я ещё на свободе. Вне зависимости от исхода голодовки, если останусь ещё какое-то время свободным, думаю продолжить и наглядную агитацию в реальном мире, есть новые мысли на этот счёт, кое-что, чего я не видел у других, хотя скорее всего я просто не в курсе — наверняка хоть кто-нибудь уже делал — всё, что в сфере протеста может мне прийти в голову. м. б. тебе будет интересно, что у меня произошло с обонянием. сначала оно банально усилилось, особенно на запахи еды. Потом оно усилилось уже вдохновенно (я курил с 18 до 28 лет по пачке сигарет в день и три дня без сигарет в 21 год давали похожее усиление запахов — единственное с чем сравнить) но все равно было обособлено; зрение и слух работают постоянно и синхронно, как бы в симфонии, ведь так? идёшь по улице и по сути что слышишь, то и видишь. и наконец, когда я стал всё время чувствовать какой-то запах и осознавать это, когда это стал поток, то постепенно он соединился со слухом и зрением в одно. м. б. у других людей это всегда так? у меня было впервые, как бы плюс одно измерение восприятия, когда по улице идёшь. (а ещё ведь и весна.) напр. если сзади (и с той стороны, откуда ветер) меня обгоняли два подростка или лучше пусть будет пара взрослых. слышишь сзади их вчёсы и запахи вместе, потом громче, ближе, уже отдельно чем и как из них пахнет и что и как каждый говорит, потом обгоняют и уже видишь; вообще от людей запахи стали с интонацией, по интонации можно узнать иногда что-то конкретное и важное вне слов; она всегда разная, хотя голос один и узнаёшь по голосу; оказывается и у запаха тоже интонация, он меняется иногда буквально на носу, т. е. на глазах, как вода океана в своём ритме, не всегда зависящем от перемены света солнца, меняет свой цвет. многие запахи от травы и деревьев приобрели оттенок запаха еды, а другие нет, просто стали ярче и сильнее. Всё это было интересно и длилось тоже где-то до 40-го дня без еды; потом стало тускнеть и сейчас, на 65-й день, уже исчезло, всё стало как раньше, а жаль. мне нравилось когда от проходящих машин не только линия шума (от каждой своя), цвет и марка (а биробиджанский автопарк это отдельное чудо, они все праворульные и все очень стильные, необычная подборка, каждая третья машина — приус, а я с детства люблю приусы) и гёрел за рулём, но и линия запаха; нравился запах погоды, у каждого дня тоже разный и т. п. ещё хотел тебе рассказать о том, как спокойно смотреть на еду на полках я же хожу в супермаркет за насущными жидкостями. на ленте передо мною все равно кладут еду, да и мимо всех полок и витрин с приготовленной жратвой на развес не пройдёшь не глядя, плюс, опять-таки, от всего запах. так вот, здесь, как я понял, эту еду, чтобы созерцать спокойно, главное не начать в воображении готовить и не представлять её своей. и если само чувство возникает, ему не мешаешь, просто игнорируешь и всё, этого достаточно. получается, что сам голод не может запустить желание, ему нужна зависть. — мне кажется, что я пока с голодом и не познакомился за эти 65 дней. (и в этом никакой моей заслуги нет.) у меня были 2 бессонные ночи, после 1 из них я поехал одним днём в Хабаровск и обратно; поразился что мне продали билет — в соседнюю область! и обратно тоже — не спрашивая паспорт и вообще ничего, на кассе автовокзала. где же привычное по центральной России? сюда ещё не добралось?.. поздно вечером вернулся, сел за стол и вспомнил торт, который ел в раннем детстве, и вдруг так явственно, на полном серьезе услышал запах этого торта, что подумал мои соседи достали рецепт из инета и готовят — это домашний, не покупной… ладно, хватит о еде. чтобы заполнить время вечерами без интернета, я набрал кучу книг. здесь выбор не очень большой, в книжных просто бедный, да и антифашистскую литературу подчистили. в библиотеках ситуация чуть лучше. Пока я ещё не перешёл к книгам конкретным — чувствую что с этой темы вряд ли удастся слезть до конца письма — вчешу немного политики. без инета узнал о «военном мятеже» когда уже все по сути кончилось. скорее всего — больше половины шансов — это постановка с 2 целями 1 убрать Пригожина (не составлял чтобы конкуренции Кадырову) 2 показать что народ и партия едины, снять видео с экскурсом в историю (на это легко подсесть) и т. п. Но, если реальность — то мы в эту историю провалились аж до петровских (допетровских!) времён, когда по духу это было характерно (хотя конкретного случая не припомню). моральная разруха, Оля. soanyway. это наша любимая Родина, не отдадим её. no pasaran! Истина где-то рядом. что ж, о книгах, enfin. Главные первые две, кот. я сейчас читаю — эти не первый раз, но перечитываю, по второму кругу вернулся к ним. первая Керуака «Бродяги дхармы». мне кажется, что высшая точка, высшее достижение книгоиздания в России — это Керуака «Видения Коди» в переводе Немцова. лучшее, самое великое, что сделал Керуак это Видения Коди в переводе Немцова… по-моему «Мэгги Кэссиди» просто гениальная книга. конечно я люблю и «На (или «в») дороге» тоже недавно перечитывал увидел (вместо трагедии Кэссиди/Мориарти, кот. для всех горел, а его кругом обступили смеяться над и открыто ненавидеть) борьбу не на жизнь, а на смерть с работой и нищетой (два полюса нежизни без разумной середины) вроде Джека Лондона (у нас об этом слегка заикались Фадеев и Маканин)… а «Бродяги дхармы» тогда, в первый раз, это было знакомство до знакомства, я ещё не понимал Керуака по-своему, то есть, никак не понимал, не мог полюбить, нужно было освоить Беккета/Берроуза/Буковски, Джойса, Генри Миллера — тогда, 20 лет назад, когда фашизмом у нас для меня и не пахло, а если пахло, то вроде как от чего-то уходящего, пережитков, от моды, от безысходности; я верил что отдаться политике можно только от страха перед истинной реальностью, кот. в радости и боли личных отношений; но я был неправ;) мой тогда близкий друг, гёрел по имени Лена, она жила с мамой в квартире (в Москве), а я в общаге МГК, и ей наверное казались наши в общаге вдохновенные пьянки сценами из «Бродяг дхармы»; — она дала мне почитать, я честно прочёл, запомнил пару сцен и общий дух, как мне показалось, какой-то растерянности, тоски, — одиночества. — и вернул ей книжку. так; сейчас, значит, перечитываю (в другом переводе). Мне гораздо больше нравится. так честно — мало кто пишет. Я ещё только на половине, но мне кажется, главное уже было. то, на что я не обратил внимания в первый раз. знаешь, есть у Брейгеля картина «Падение Икара». там само падение Икара — малозаметный эпизод, на кот. остальным персонажам этой картины просто наплевать, но это главное, об этом вся картина. так и «Бродяги дхармы»! Икар это Рози. падение Рози это главное событие книги, и то, почему она решилась на этот полёт с крыши вниз. это 15-я глава; Рози поняла, что грядёт фашизм, она пытается объяснить это: «скоро будет новая большая полицейская революция» (!) «в конце все будут у них в тюрьме — ты не понимаешь, это только начало» «нас всех завтра арестуют — если не раньше. — она с нескрываемым ужасом посмотрела на дверь…» «это только начало. всё это связано с Россией» (!!) смерть Рози бросает тень на весь этот «буддизм», но молодость остаётся, единственное содержание жизни — юность. остальное под вопросом, раз они не слышат Рози, которая одна поняла, что важно, что нужно решить прежде всего, ради жизни на Земле. …вторая книга это «жизнь и судьба» Гроссмана. это одно из её первых изданий в России. (кто-то отдал, ненужную, в библиотеку; а они — подарили мне) держу её сейчас в руках, сидя на кухне своей съёмной квартиры, где я раз в неделю стирал пыль с газовой плиты, на 66-й день без еды, кухонный стол уже давно из обеденного стал письменный, так вот, книга Гроссмана — это дальневосточное книжное издательство, это здесь, рядом, Владивосток, подписана в печать в конце 1989-го года, мне было 5 лет, и послушай, какой гениальной фразой, Оля, заканчивается аннотация к роману, на 2-й странице книги: «эпопея пронизана болевой мыслью писателя: жизнь — это свобода». жизнь — это свобода! жизнь — это свобода! неужели это по указке сверху, с лицемерной усмешкой набиралось на каком-нибудь линотипе, вручную, в нашей стране, в девяностом году? нет! это было настоящее. и это было, и не так давно, ещё наверняка живы те, кто это набирал. в нас это есть. в России это есть; нехуёвый порыв к свободе. прости, Оля, за матерщину. пожалуйста, не считай за неуважение или за фамильярность. (но за доверие.) про саму книгу и говорить нечего. это прыжок выше головы во всех смыслах. для советской литературы это точно прыжок выше головы. всё, что больше и выше этого — уже не советская литература. (исключение — Василь Быков.) ещё я читал дневники Анри де Монтерлана (первая книга в голодовке, и гораздо лучше, чем ждал, мне очень понравилась), прозу Высоцкого («жизнь без сна» — сюжет как у Кэмерона в «бездне» и упоминается Джон Лилли, которого я недавно видел во сне. «Роман о девочках»… есть на свете три книги, где на мой взгляд честно сказано об отношении родителей — не всех, но некоторых — к детям: это первый том «Оно» Стивена Кинга в издании Жуковский/Кэдмэн, «путешествие на край ночи» Селина и «Роман о девочках» Высоцкого), историю России Ключевского (у нас всё течёт и ничего не меняется), Чинуа Ачебе («стрела бога» очень похожа на «дни в Бирме», хотя, казалось бы, есть один нюанс, но его, похоже, в этом случае нет) и двенадцать томов Православной Энциклопедии. Ты спросишь, есть ли в этих 12 томах хоть одна антифашистская страница. по-моему, да. издание началось при Ельцине, в первых томах Путин ещё «и. о.», и при старом патриархе Алексии, в отл. от Кирилла, Алексей верил в Бога. конечно, статьи на тему традиционных ценностей — ужасны. но исторические, культурологические статьи хорошие, про новомучеников и «внутренней» тематики — очень кайфовые. не зря хотел Ларс фон Триер снять порнофильм о различиях в догматике Восточной и Западной церквей. (и жаль, что вместо этого сделал «нимфоманку».) для меня в христианстве безусловная истина. её, как шило, не утаишь ни в каком мешке из традиционных ценностей. впрочем, в последние дни я сосредоточился на Гроссмане и Керуаке. эти книги хоть не такие увесистые;) что ж, получается три листа с шестью страницами не подряд, я бы точно не успел столько написать на клавиатуре даже своего ноутбука, просто не высидел бы, а на бумаге легко, приходится даже себя придерживать, чтобы перестать писать. если исчезнет бумага, не будет графоманов. но без графоманов, по-моему, будет хуже.
желаю тебе большого дела, большой радости, большой свободы, большой жизни. если хочешь, пиши, я буду рад.
с глубоким уважением к тебе,
Паша Кушнир